Вражда и любовь [= Любовь и месть ] - Джоанна Линдсей

Когда Джейми вошел в комнату, Шийна спала в кресле у огня, одетая; темно-рыжие сияющие волосы как бы стекали на пол потоком через подлокотник кресла. Руки скрещены на груди, ноги спрятаны под платье. Она просто ненароком уснула здесь или же намеревалась подчеркнуть, что не станет ложиться в постель?

Джейми подбросил дров в камин, потом сел на пол у ног Шийны и стал qlnrper| на нее. Она выглядела такой умиротворенной, и слезы больше не блестели на ресницах. Но ведь он видел невыплаканные слезы и выражение боли в глазах. Как же успокоить, как убедить ее?

Он поднял и пропустил между пальцами спустившиеся до пола пряди ее волос. День их свадьбы! Как все ужасно сложилось, если не считать немногих минут, проведенных вместе. Как ему забыть эти минуты? Может, их и не было вовсе?

Ему не хотелось будить ее и выслушивать обвинения. Довольно с него злых слов. Колин назвал его десятижды дураком, а тетя Лидия винила в том, что он возродил угасшую было вражду. Но никто не заставил бы его признать, что он совершил ошибку.

Разве что Черный Гоуэн вынудил поразмыслить о такой возможности. Кузен не проявил ни капли раскаяния по поводу случившегося, и даже более того — похоже, он был страшно доволен. Норов Джейми наконец возобладал над его выдержкой, и он приказал Гоуэну убираться из зала, не в силах больше видеть его и бесконечно страдая от того, что судьба вновь настроила Шийну против него.

Шийна пробудилась и увидела, что Джейми сидит на полу возле нее и держит в пальцах прядь ее волос. Она выпрямилась и вытянула волосы у него из руки.

Джейми повернулся к ней, глаза его сверкали при свете огня. Он встал и протянул ей руку, но она ее не приняла. Джейми вздохнул.

— Иди в постель, милая. Это был трудный день, и мы оба нуждаемся в отдыхе. — Она не пошевелилась, и тогда он добавил:

— Я не дотронусь до тебя, если именно это тебя беспокоит.

Она медленно подняла на него глаза, и Джейми увидел в них столько неприязни, что засомневался, удастся ли ему когда-нибудь помириться с ней.

— Я ждала здесь, только чтобы сказать, что не останусь с тобой в одной комнате.

— Но ты здесь останешься, — очень твердо ответил Джейми.

— Я хочу вернуться в комнату в башне, Джейми, — сверкнув глазами, заявила Шийна.

— Нет! Не пытайся добиться этого, Шийна, — предостерег он. — Я не допущу, чтобы обо мне сплетничали, как сплетничали о моем отце, когда на мою мать находило дурное настроение; Я заранее предупреждал тебя, что между нами не будет запертых дверей.

— Ну так спи на полу!

— Я буду спать в постели!

— В таком случае я…

— В таком случае ты прекратишь свою болтовню! — взорвался Джейми. — Я же сказал, что не трону тебя. И кончен разговор. — Шийна, казалось, готова была поднять крик, но он проговорил устало:

— Ложись спать, милая.

И принялся снимать одежду.

Шийна отвернулась от него и уставилась на огонь, по-прежнему стоя в центре комнаты. Оба они воздерживались от упоминаний о случившемся в холле. Шийна понимала, что если Джейми попытается оправдать свое бездействие по отношению к Черному Гоуэну, то она может наговорить ему такого, о чем после пожалеет.

Джейми не намерен был ничего обсуждать — так он решил. Он никому не обязан отчетом. Шийна не имеет права расспрашивать его. Если она сейчас убедит его изменить решение, так будет всегда. Этого он не мог допустить. Она всего лишь жена — хоть и прекрасная собой, и дьявольски соблазнительная, черт ее побери!

Он лег в постель, но отдых не приходил.

— Я не вынесу этого, Шийна.

— Чего? — Она повернулась к нему, а он сел.

— Не вынесу зла между нами. Эта комната не место для зла.

— Эта комната — единственное место, где мы можем говорить обо всем! прошипела она, сузив глаза в щелочки. — Или ты предпочитаешь, чтобы я говорила тебе, что я о тебе думаю, в присутствии твоей родни?

— Ну так выскажись, и покончим с этим, — предложил он, взяв себя в руки.

— Ты трус! — крикнула она. — Ты не посмел вынести справедливое решение из страха, что твои родные обвинят тебя в пристрастном отношении ко мне. Обвинения в оказанном жене предпочтении ты бы не перенес. И вынес несправедливое решение, чтобы уберечь себя!

— Я не вынес неверного решения, Шийна, и пристрастность тут ни при чем.

— Да, по отношению ко мне, но не к Черному Гоуэну, и ты не можешь мне возразить.

— Ты предпочла бы увидеть, как твой клан берется за оружие? — спросил он. — Мои сородичи не потерпели бы осуждения Черного Гоуэна. Чего ради им это терпеть? Ведь они поверили ему. Они ни за что не поверили бы слову Фергюсона, двух Фергюсонов, целой дюжины Фергюсонов против кого-либо из Маккиннионов. Это сделали долгие годы ненависти. Они поверили Гоуэну.

— Нет! — крикнула Шийна. — Если бы ты только подождал, пока Айен выздоровеет, ты убедился бы, что его рассказ совпадает с рассказом его соседа по столу, хотя Айен этого рассказа не слышал. Это стало бы доказательством. Ты мог подождать, Джейми.

— Дело сделано. И я не хочу больше это обсуждать.

— Ты мог, — повторила она горько. — Но ты не захотел, потому что боялся.

— Ох, Шийна, никакой разницы не было бы, прими я другое решение. Неужели ты этого не видишь? Все ведет к дальнейшему кровопролитию.

— Я знаю лишь одно: мой отец никогда не простит тебе несправедливости по отношению к нашему клану.

— Я избавил их от смертоубийства! — возразил он. — Разве это несправедливость?

— Значит, ни один Фергюсон не заслуживает справедливости? Ты это хочешь мне сказать, Джейми?

— Шийна, на все нужно время. Вражды больше нет, она окончилась, когда ты стала моей женой. Я не начну ее снова, что бы там ни было. Пройдет время, и забудутся старые обиды. Мы навестим твоего отца и помиримся с ним. Нужно только время.

— А что с Черным Гоуэном? — спросила она. — Ему это сойдет с рук?

— Но ведь я не говорил, что согласен с тобой и признаю его вину, — с окаменевшим лицом проговорил Джейми.

— Но он виновен!

— В таком случае я разделаюсь с ним по-своему! — уже со злостью ответил Джейми.

— Правда? Или попросту забудешь об этом, когда решишь, что я забыла?

— Ты должна кое-что понять насчет Гоуэна, Шийна, — со вздохом сказал Джейми. — Его сестра была убита весной, когда твой отец решился возобновить набеги. Гоуэн был…

— Что? — перебила его Шийна. — Мы не возобновляли набеги. Это сделал ты!

— Ну, Шийна, зачем же лгать?